Главные признаки капиталистического способа производства: частная собственность на средства труда, наемная рабочая сила, индустриальное производство, преобладание физического труда. Кроме того, марксизм много внимания уделил прибавочной стоимости и эксплуатации, но сейчас на них настаивают только самые ортодоксальные большевики, получившие знания в пору ликвидации безграмотности. Проиллюстрирую это на собственном примере.

В последние 20 лет мне не раз удавалось побывать капиталистом-мироедом, злостным угнетателем народных масс, так что опыт у меня имеется. Сначала мы втроем (с двумя партнерами) учредили проектный нефтяной институт. Стартовый капитал его составил 10 тыс. дореформенных рублей, а также (самое важное!) идеи и связи учредителей. Через 14 лет в нашей компании работало 150 человек, на пике годовой оборот достигал $8 млн. Все эти годы мы придерживались единой стратегии: половину прибыли – на развитие производства, четверть – на социальные нужды коллектива, четверть – на дивиденды. Эксплуатация работников была жесточайшей: заработки выше средних по городу, полуторамесячные северные отпуска (женщинам с детьми – в летнее время), свободный график рабочего дня, коллективное распределение премий. Не удивительно, что желающих испытать на себе такую эксплуатацию было хоть отбавляй, один парень даже заявил, что готов пару месяцев работать бесплатно, потому что «у вас люди пашут, как негры, и быстро становятся специалистами».

Потом я решил, что пора эксплуатировать народ в крупном бизнесе, стал покупать на бирже акции и получать на них дивиденды. Они были, прямо скажем, небогатые, 1-3% от цены акций. Не покрывали даже инфляции. Выгоднее было эксплуатировать банки, и я вложил деньги на депозит под 10%. Старый коммунист подсказал, что банк тоже эксплуататор, он мои деньги отдал в кредит фермеру под 18% и жирует на этой разнице. На это я заметил, что у фермера кролики сдохли, кредит он не вернул, и кто тут кого эксплуатирует, без бутылки не разберешься; для гарантии мы выпили две, но разобраться так и не смогли…

Маркс с гневом и горечью писал о голодающих рабочих, привязанных бедностью к своему заводу. И это действительно было. Даже сейчас в России сохранились моногорода, в которых сокращение градообразующего предприятия сразу сказывается на уровне жизни людей. Но нельзя отрицать, что число таких городов сокращается, а в крупных мегаполисах полно вакансий и их приходится заполнять мигрантами.

Трудно говорить о голоде, когда в Германии пособие по безработице достигло 60% заработка. На него вполне можно прокормить себя и семью и оплачивать кредит за недорогое авто. И совсем уж исчезла «привязка» пролетария к своему рабочему месту: ширится всемирная миграция рабочей силы. Хороший бурильщик сегодня работает в Канаде, через год – в США, а потом подряжается, скажем, в Бразилию. Оппонент возразит: это хороший специалист, а что делать плохому? Отвечу: повышать квалификацию, менять профессию, а вот если это не удалось, есть социальная поддержка.

Кое-где эта поддержка уже стала превышать разумные пределы. Немецкий предприниматель, мелкий частник, жалуется русскому коллеге: я кручусь на работе по 12 часов в день почти без выходных и имею в месяц 1800€ ! А рядом турецкая семья из 4-х человек получает те же деньги в виде пособий, и отец даже не пытается найти работу! Мало кто сомневается, что именно высокие пособия вызвали наплыв в ЕС мигрантов; в Россию или Казахстан, где они меньше в разы, никто не рвется.

Убежденному коммунисту становится все труднее находить признаки капиталистической эксплуатации в нынешнем обществе. С ростом благосостояния власти развитых стран осознали: лучше поделиться с бедными, чем ликвидировать последствия разрушительных революций.

С прибавочной стоимостью тоже проблемы, сейчас будем ее искать в составе прибыли нашей промышленности. В 2015 г. общий объем промышленного производства в России составил 49,1 трлн руб., сальдированная прибыль —  4,47 трлн. Ниже в таблице представлены данные по крупнейшим компаниям.

Примечание: огромная прибыль Сургутнефтегаза здесь произошла от переоценки его валютных депозитов; причина относительно низких показателей Лукойла в том, что большая часть его выручки получена за рубежом

Оказывается, более половины прибыли стране приносят шесть сырьевых компаний. Среди прочих находятся государственные компании ВПК, Атоммаш, авиастроение и судостроение, в которых прибавочная стоимость отсутствует по определению. Оставшиеся 1,5 трлн руб. прибылей в масштабах страны – весьма малая величина, менее 2% ВВП или 10% всех накоплений.

Но у нас еще есть крупные доходы сырьевых гигантов, уж они-то наверняка кого-то эксплуатируют? Выработка на одного работника в добывающей промышленности колоссальна, 11,5 млн руб./год, а в крупных компаниях она почти вдвое выше. Тут начинается самое интересное.

Структура цены российской нефти мне хорошо знакома: 10-20% в ней составляет прибыль, примерно 10% — вложенные инвестиции, столько же – эксплуатационные расходы, есть еще коммерческие затраты, остальное – налоги. В составе эксплуатационных затрат зарплата основного персонала составляет 10-12%. Добавим к ней заработки смежников, но все они в сумме не превышают 3-4 % цены нефти.  Никакой «прибавочной стоимости» на таком мизере не заработаешь. Откуда берутся прибыли-то? Из-под земли. В самом прямом смысле слова.

Источником повышенных доходов (бюджета, компаний и работников) является ПРИРОДНАЯ РЕНТА. Она возникает при разработке богатых залежей полезных ископаемых, когда затраты намного меньше сложившихся мировых цен. Трудноизвлекаемые запасы, например, сланцевой нефти, природной ренты не создают. А наш Ванкор или иракская Западная Курна генерируют огромные потоки наличности, которые обеспечены самой природой.

Отметим, что в России, как и во многих других странах, недра и полезные ископаемые принадлежат государству. Следовательно, они являются общественной собственностью, именно она, а вовсе не труд людей, приносит нашей стране большую часть прибыли. Запомним это важное обстоятельство; мы обсудим его подробно в следующей части.